Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Игорь Овсяный

«Мы с энтузиазмом принимаем предложение участвовать в этом деле, – ответил Хорти Гитлеру 13 марта. – Уже даны указания о том, что в четверг, 16 числа этого месяца, на границе будет спровоцирован инцидент с тем, чтобы иметь возможность нанести большой и сильный удар в субботу».

14 марта Словакия провозгласила независимость. Печать и радио рейха вновь развернули бешеную кампанию против чехов. Обеспокоенный развитием событий, президент Гаха[90] отправился в Берлин. Пока он находился в дороге, германские войска вторглись на территорию Чехословакии, Под предлогом ликвидации гнезда «большевизма» и «беспорядков» 15 марта 1939 г. они оккупировали Прагу. «Чехословакия перестала существовать», – заявил «фюрер» в обращении к немецкому народу.

Неделей позже, 22 марта, гитлеровские войска захватили принадлежавший Литве порт Клайпеда (Мемель). 23 марта Германия навязала Румынии соглашение, ставившее ее экономику на службу военной машины рейха. В те же дни завершилась испанская трагедия. Фашистские державы и помогавшие им «западные демократии» потопили в крови Испанскую республику. 28 марта в Мадрид вступили войска Франко. Фашистская Испания стала членом «Антикоминтерновского пакта».

За успехами Гитлера с завистью следил итальянский диктатор. Не близится ли время, размышлял «дуче», «вернуть» Италии наследие древнего Рима? Муссолини принялся за разработку экспансионистской программы, которой дал броское название «Марш к океану». Она предусматривала превращение Средиземного моря в «итальянское озеро», захват государств Северной и Центральной Африки, создание обширной колониальной империи от Красного моря до Атлантического океана. Итальянские монополисты претендовали получить в наследство от Англии и Франции их заморские владения и рынки сбыта.

4 февраля Муссолини созвал в «Палаццо Венеция» секретное заседание Большого фашистского совета. По характеру и значению для последующей политики Италии его можно сравнить с совещанием у Гитлера 5 ноября 1937 г.

«Я пригласил вас, – заявил „дуче“ фашистским иерархам, – для того, чтобы сообщить мои намерения и ориентировать вас на ближайшее время или, возможно, на длительный период, может быть, на очень длительный… Италия омывается внутренним морем, сообщающимся с океаном при помощи Суэцкого канала, который легко может быть перекрыт, и Гибралтарского пролива, контролируемого Англией. Таким образом, Италия не имеет свободного выхода в океан. Она заперта в Средиземном море. Чем больше будут расти ее население и мощь, тем больший ущерб будет приносить ее заточение. Брусьями решетки ее тюрьмы служат Корсика, Тунис, Мальта и Кипр. Ее сторожами являются Гибралтар и Суэц.

Задача итальянской политики заключается прежде всего в том, чтобы взломать решетку ее тюрьмы. После этого у нее будет одна цель – марш к океану. Но к какому океану? К Индийскому, через Судан, который связывает Ливию с Абиссинией? Или к океану Атлантическому, через французскую Северную Африку? И в том и в другом случае мы встретим, сопротивление как англичан, так и французов».

Италия, разумеется, пока слишком слаба, чтобы выступить сразу против обоих противников. Англия располагает в Средиземном море сильным флотом, который в случае конфликта может сразу же наделать немало неприятностей. С этим приходится считаться. Более уязвима позиция Франции – ее внимание целиком поглощено событиями за Рейном.

«Дуче» делает соответствующие выводы. Он идет навстречу стремлениям Чемберлена «умиротворить» Италию. 16 апреля 1938 г. состоялось подписание «джентльменского соглашения» с Англией. Британское правительство признало итальянский суверенитет над Эфиопией, за что Муссолини обещал вывести своих «добровольцев» из Испании после окончания гражданской войны. Тем самым. Англия признала законным разбой в отношении Эфиопии.

16 ноября 1938 г. англо-итальянское соглашение вступило в силу, явившись своего рода параллелью англо-германской декларации от 30 сентября того же года. Ступенька за ступенькой английская дипломатия прокладывала путь к «Пакту четырех».

Французские правящие круги последовали английскому примеру. Они предложили Италии заключить подобное же соглашение. В мае 1938 г. Муссолини ответил отказом. Тогда, заискивая перед ним, французское правительство направило вскоре после Мюнхена нового посла в Рим. До этого Франсуа-Понсе представлял Францию в Берлине и оказал весьма ценные услуги Бонне при подготовке мюнхенского предательства. В Риме он вручил верительные грамоты, адресованные «королю Италии и императору Эфиопии». Но французских мюнхенцев ожидало глубокое разочарование. Узнав о намечавшемся подписании в Париже 6 декабря франко-германской декларации (сближение Франции и Германии мало импонировало «дуче»), Муссолини устроил антифранцузскую демонстрацию. Когда 30 ноября 1938 г. министр иностранных дел Чиано упомянул в парламенте о «естественных притязаниях Италии», депутаты вскочили с мест и принялись кричать: «Тунис! Корсика! Ницца! Савойя!» Спектакль разыграли специально для присутствовавшего на заседании посла Франции. 17 декабря МИД Италии официально информировал Кэ д’Орсе, что правительство не считает более имеющими силу соглашения, подписанные в Риме 8 января 1935 г., и, следовательно, «уже не существует более какой-либо основы для итало-французской дружбы». Заискивания французской дипломатии перед «дуче», таким образом, давали обратные результаты.

При попустительстве западных держав Муссолини все более наглел. Используя аппарат принуждения фашистского государства, монополистический капитал вовлекал народ Италии в чуждые ему захватнические авантюры. «Чтобы сделать народ великим, – заявил Муссолини в одной из бесед с Чиано, – надо послать его на битву, хотя бы даже пинком ноги в зад. Именно так я и сделаю…»

Испытывая личную неприязнь к Франции (в ее архивах хранились компрометирующие его документы[91]), Муссолини рисовал себе картины победоносного похода войск под его руководством и поражения ненавистного врага. Тогда он покажет итальянцам, как следует устраивать мир в Европе! «Он не потребует никакой компенсации, – записал Чиано слова „дуче“, – но он уничтожит все и многие города сотрет, как губкой». Но прежде он рассчитывал упрочить европейские позиции Италии с помощью третьего рейха. «Было бы глупо пытаться разрешить эту проблему, – указывал Муссолини, говоря о „походе к океану“, – не обеспечив наши тылы на континенте. Политика оси Рим – Берлин отвечает исторической необходимости первостепенного значения».

Несмотря на шумные заявления о солидарности двух фашистских империй, взаимоотношения партнеров по «оси» были далеко не безоблачными. Бескровные «победы» Гитлера отодвинули «дуче» на второй план и глубоко задевали его самолюбие. К этому добавлялись соображения более реалистического порядка. Муссолини не возражал против продвижения фашистского рейха на Восток, в сторону СССР, но с беспокойством наблюдал за быстрым усилением германского влияния в районе дунайского бассейна.

Характерный эпизод произошел в марте 1939 г. Оккупация Праги, осуществленная Гитлером без уведомления своего партнера, была встречена в Риме с неудовольствием. Она подрывала престиж «дуче», всерьез уверовавшего в то, что он выступал в Мюнхене в роли «арбитра».

Одновременно стало известно о деятельности нацистской агентуры в Югославии. Кроатия, как сообщалось, была намерена объявить «независимость» и просить рейх взять ее под свою «защиту». Муссолини и его окружение негодовали. 18 марта итальянский посол в Берлине Аттолико предложил Чиано «обстоятельно выяснить» у Гитлера – существует ли равенство прав и обязанностей между державами «оси» и во что превратили немцы элементарную обязанность информации и консультации с партнером? Намереваются ли они изгнать Италию с Балкан, «оставив за ней лишь воды Средиземного моря»?

За день до этого Чиано пригласил германского посла Макензена и сделал ему решительное заявление: условием создания «оси» служит признание Германией незаинтересованности в районе Средиземного моря; ее вмешательство в дела кроатов будет автоматически означать ликвидацию «оси».

19 марта Муссолини отдал приказ сосредоточить войска в Венеции. «Если в Кроатии произойдет революция, – записал Чиано в своем дневнике, – мы вмешаемся. И если немцы попытаются нас остановить, мы будем в них стрелять. Я все более убеждаюсь, что это могло бы произойти. События последних дней изменили мое мнение о фюрере и Германии; о» коварен и вероломен, и никакую политику нельзя проводить с ним совместно».

На следующий день поступил успокоительный ответ из Берлина. Средиземное море «не является, не может и не должно быть германским морем». Муссолини воспринял это заверение с известным скептицизмом. Так выглядела «дружба» двух фашистских хищников, объединившихся для разбоя.